Хоспис: скандальные игры со смертью
Херсонский хоспис – это тур в страну, из которой не возвращаются. Бывает ли так, что туда попадают 20-летние горожане? Узнает ли кто-то, как прожили свои последние дни его тяжелобольные обитатели? Сегодня мы постараемся ответить на эти вопросы.
…Стены хосписа обязательно хранят в себе воспоминания. Призраки, ушедшие в никуда, оставляют на подоконниках, в шкафах, на стенах – следы своего бывшего присутствия в «стране живых». Больше всего в одном из хосписов Украины меня поразило огромное зеркало на стене. Там умирала от онкологии молодая балерина. Перед этим зеркалом она продолжала свои тренировки, чтобы забыть о постоянной боли и о скорой смерти. Ей было страшно, поэтому смотреть в это сюрреалистическое зеркало, пусть даже в роскошной оправе – мне тоже страшно. А еще я видела там палату для маленьких детей, страдающих онкологией. Слава Богу, в тот день она пустовала. Иначе мое сердце могло бы просто не выдержать такого контраста: смерть и дети. Но медработники хосписа рассказали, что не так давно здесь умерла 5-летняя девочка и 4-летний малыш. Оба они страдали заболеваниями онкологической природы. В центре «детской» хосписа была установлена игрушечная железная дорога. По бокам – деревья из искусственных тканей и печальные медведи и зайцы. Но это еще ничего. Наверное, в ту минуту меня бы больше испугали улыбающиеся клоуны и принцессы. Когда знаешь, что их маленькая «хозяйка» вчера умерла под капельницей – такая улыбка невольно начинает казаться зловещей…
В Херсоне хоспис открыли более десяти лет назад. Наиболее загадочными обитателями этого заведения стали умирающие старушки, которых сдали «как на хранение» равнодушные родственники. Мне как-то довелось побывать в его стенах, когда я пришла навестить 78-летнюю женщину. Пришла – просто так, захотелось помочь несчастной, которую бросили все. Я знала только ее имя и фамилию. Знала, что она стала жертвой ДТП, после чего частично потеряла память и получила многочисленные переломы. И вот, я иду по коридору в ее «комнату». В пакете – гранатовый сок, печенье, небольшой тортик. Все это кажется банальным для обычного человека, и почти роскошью для того, кто стоит на грани жизни и смерти. В нос ударила резкая смесь запахов: лекарств и тухлой капусты, оставшейся от обеда. Двери всех палат были отрыты по причине летней жары и та картина, которую я увидела и шокировала, и пугала, и вызывала чувство жалости одновременно. На старых железных кроватях – серо-желтое белье, а сверху – такие же людские скорченные тела изможденных болезнями людей. Кто согласится ухаживать за такими больными за ту мизерную зарплату, которую сейчас платят в сфере медицины? Наверняка многие истории, когда некоторых сотрудников хосписа обвиняют во взяточничестве – имеют под собой определенную почву. Таковы реалии нашей жизни.
Однажды мне довелось видеть, как в одной из больницы студенты-медики проходили свою первую в жизни практику. Я на всю жизнь запомнила одну 19-летнюю студенточку с вызываюющим маникюром и в модных джинсах. Облачившись в белый халат, девушка вовсю «входила в роль» медработника, а вот – не получилось. Ей предстояло провести осмотр пожилой пенсионерки, которая страдала от поликистоза почек. Заболевание – тяжелое, поэтому и выглядела женщина соответственно. Надо было видеть, с каким отвращением будущий «медик» приподнимала верх ее халата, чтобы пропальпировать живот… И ведь закончит такая студенточка вуз, получит диплом, несмотря ни на что – так за нее «решили» ее родители, скорее всего. Куда она потом пойдет работать? Чью еще жизнь она с таким же пренебрежением и брезгливостью на лице будет «спасать»? Страшные вопросы, на которые нет ответа...
Но продолжим нашу экскурсию. Я обратила внимание, что полуживые старики с живостью реагируют на мое появление в стенах херсонского хосписа. Они поворачивали головы и провожали меня взглядом. Им было интересно все: к кому пришел посетитель? Что принес? Как долго пробудет в палате? В условиях «информационного вакуума» любое, пусть даже незначительное событие, превращается для этих людей в настоящее «событие». И вот я в палате моей сегодняшней подопечной. Ее крошечная палата больше похожа на тюремную камеру: покрашенные в унылый синий цвет стены, мутное окно с плохо закрывающейся рамой, плохое освещение. Но при виде меня – ее лицо преображается. Оказывается, все ее желания и чувства полностью сохранились, несмотря на «казенщину» общей обстановки. Мы общались достаточно продолжительное время, пока меня не дернула нелегкая задать дурацкий вопрос: «Скажите, о чем вы мечтаете?» В ответ пенсионерка улыбнулась, и ее губы дрогнули: «Больше всего в жизни я мечтаю доползти хоть когда-нибудь до туалета самостоятельно!» Больше я эту тему в этих стенах скорби не поднимала. А когда уходила, поймала себя на мысли, что некоторые люди бы предпочли такой «жизни» добровольную эвтаназию. Все-таки медленное угасание в условиях откровенной нищеты и нечистоплотности – что-то в этом есть унизительное для природы человека. Такое впечатление, что высшие силы показали здесь всю свою беспомощность перед силами разрушения.
Но пожалуй, самый несчастный обитатель современного херсонского хосписа… молодой парень 20-23 лет от роду по имени Вячеслав. Живет он при хосписе уже достаточно давно, но можно ли это назвать жизнью? Когда он был еще школьником, какие-то подонки втянули его в свою наркосеть. Проще говоря, пацана «подсадили» на тяжелые наркотики. И далее – со всеми вытекающими. Сначала, всем таким, как он – «дозу» дают бесплатно. А потом – надо платить. Если платить нечем – приходится воровать. И Вячеслав пошел «по кривой дорожке», за что вскоре и был схвачен милиционерами. Попав в тюрьму, молодой парень лишился возможности принимать наркотики, но к тому времени его организм уже и без того был разрушен. Я помню, как достаточно давно мне довелось общаться с таким же, как он молодым парнем, которого родители отправили на принудительное лечение от наркомании. - Я знаю, что скоро умру, - спокойно сказал мне тогда этот парень. – У меня все вены уже просто «сгорели» от наркоты. Ни в руку, ни в ногу уже больше невозможно ввести инъекцию. Поэтому долгое время кололся в пах и в живот. Потом – пошло инфекционное заражение и нагноение. Врачи еле спасли мне жизнь. Но это - ненадолго, потому что редко какой наркоман доживает до 25 лет…
Я знаю, что он прав, потому что еще несколько лет назад случайно встретила на улице своего бывшего одноклассника, Александра. Его родители – военнослужащие и был период, когда он вместе с семьей уехал на некоторое время жить в Германию. Когда Александр вернулся назад – я его просто не узнала. Из упитанного, улыбчивого мальчика он превратился в иссохшего «молодого старика» с землистым цветом лица. Он стал первым наркоманом в нашей школе. В те времена это было даже «модно», поэтому в него влюбилась самая популярная девушка класса. Вскоре она забеременела от него и родители решили, что будет хорошо, если сыграют свадьбу. Но малыш родился мертвым, из-за того, что отец злоупотреблял наркотиками. А еще через некоторое время выяснилось, что они оба – больны отрытой формой туберкулеза. Когда мы в последний раз встретились с моим бывшим одноклассником – он просил одолжить ему денег. А спустя год я узнала от общих знакомых, что его больше нет…
Теперь в херсонском хосписе живет парень, чья судьба в чем-то схожа с судьбой Александра. В глубокого инвалида, который не способен обслуживать себя, его превратили наркотики. А то, что покупали «дурь» всем коллективом, чтобы потом пустить шприц по кругу, привнесло в его жизнь еще и ВИЧ-инфекцию. Теперь его скрюченное тело служит своеобразной памяткой для всех тех, кто еще стоит на грани: наркотики или здоровая жизнь. Живыми в его теле остались только глаза. В них отражается весь спектр человеческих чувств: желание любить и быть любимым, желание жить счастливо и приносить радость людям, желание самому заботиться о ком-то…
Сейчас Вячеслав мечтает найти для себя приют: в хосписе он не нужен, потому что слишком молодой и живучий. Пытались даже выселить, под предлогом того, что он не хочет отдавать как благотворительный взнос 700 гривен со своей и без того крошечной пенсии по инвалидности. Не получилось, но это – только вопрос времени… Ведь «скандальные игры со смертью» в херсонском хосписе – дело привычное. Пару лет назад тут взяли на взятке руководителя этого предприятия. Но ушлый чиновник быстро подал исковое заявление в суд и, вуаля! Вернулся на «насиженное место», не прошло и три года! И ни протесты сотрудников, ни областная прокуратура, ни здравый смысл – здесь не работают. Законы выживания – устанавливает сильнейший, остальные – подчиняются или умирают… А что до Вячеслава, то его родители давно умерли и, может быть, он остался один в своем роду. Может, и захочет хоть кто-то помочь несчастному, попавшему в беду? Что ж, проведем эксперимент. Я оставлю свой номер телефона всем, кто прочитает эту публикацию. Если статья вызвала в Вас хоть каплю жалости к обитателям херсонского хосписа, пожалуйста, позвоните на мой номер: 0990937511.
И еще раз хочу напомнить, что обитателям хосписа – просто необходима Ваша помощь. Здесь будут рады даже пятиминутному визиту «с воли». А такие банальные вещи, как апельсины, бананы и маленький тортик - станут настоящей роскошью, за которую Вас отблагодарят счастливые глаза несчастных людей. В преддверии новогодних праздников, делать благие дела – обычное дело для тех, кто искреннее верит в Бога. Никогда не поздно изменить свою жизнь. Попробуйте сделать это сегодня!
Справка портала Kherson.in: слово «хоспис» пришло в английский язык из старофранцузского («hospice»). Там оно, в свою очередь, образовалось от латинских слов hospes и hospitium («гостеприимство»). Этим термином с VI века н. э. обозначали места отдыха пилигримов. Первые хосписы обычно располагались вдоль дорог, по которым шли основные маршруты христианских паломников. Это были, в определённом смысле, дома призрения для уставших, истощённых или заболевших странников. Однако хосписы помогали также и местным жителям. Из английского языка слово попало в другие европейские языки в XIX веке. Хоспис оказывает помощь неизлечимым больным в последней стадии заболевания. На территории стран СНГ помощь в хосписах оказывается преимущественно онкологическим больным с выраженным болевым синдромом в последней стадии заболевания, подтверждённого медицинскими документами.
На фото: 78-летняя пациентка херсонского хосписа Жанетта Добролевская перенесла пять операций. Водитель херсонского маршрутного такси раздавил нерасторопную женщину, от резкого толчка выпавшую из маршрутки. Пенсионерка перенесла пять операций, лишилась возможности самостоятельно передвигаться и в состоянии глубокой депрессии попала в палату местного хосписа. У пенсионерки - перелом тазобедренного сустава и раскол кости. Чтобы вставить в бедро металлический штифт - врачи трижды сверлили ногу, подготавливая к операции, и все это - под местным наркозом с жуткой болью. Увы, последняя операция облегчения не принесла. Женщина не может ни ходить, ни сидеть. Единственное, что разрешают ей врачи - это приподниматься, держась за привязанную к спинке кровати веревку. В искалеченных ногах - постоянные боли, подвижности никакой. Но Жанетта Федоровна не сдается и каждый день делает лечебную зарядку: - Я мечтаю хоть раз на своих четырех доползти до туалета, - отчаянно шепчет пенсионерка,- я всю жизнь была такая подвижная, боевая. Вы себе не представляете, что это такое при моём бойком характере днями лежать на одном месте...