Чернобыльская катастрофа глазами 83-летнего ликвидатора
Прошло ровно 32 года со дня самой масштабной радиационной катастрофы во всем мире. Сегодня вспоминается событие, которое навсегда изменило жизнь человечества – авария на Чернобыльской атомной электростанции. Людей, которые пожертвовали своей жизнью и здоровьем в первые дни ликвидации аварии, среди нас осталось единицы. Нам удалось пообщаться с человеком, который видел масштабы трагедии собственными глазами и пытался сделать все возможное, чтобы поскорее нейтрализовать ее последствия.
Борис Нестеров, генерал-майор авиации в отставке, дважды кавалер ордена Красной Звезды - один из тех людей, который руководил ликвидацией последствий аварии. Лично выполнил 51 полёт на радиационную разведку разрушенного реактора и сбрасывал в него поглощающие элементы.
На сегодняшний день ликвидатору исполнилось 83 года. У него двое детей и четверо внуков. Вскоре, после страшных событий, летчик вместе с семьей переехал жить в Херсон. И вот уже почти 30 лет, как Борис Нестеров – почетный житель нашего города. Во все времена, истории очевидцев существенно отличаются от официальных данных. История нашего героя не является исключением.
«Говорят, причина катастрофы - человеческий фактор. Но случился этот «фактор» в результате эксперимента, по приказу правительства, который не нужно было проводить. Спешка строительства станции, которая еще до аварии давала сбои, технические недочеты, не владение персоналом полной информацией об эксперименте – все это произошло по вине власти. Той ночью перегрев реактора привел к паросиловому взрыву. Ведь обычно, когда отключают реактор для проведения технического обслуживания, используется энергия другого реактора, а здесь эксперимент - он продолжал работать от собственного ротора. Повышенную температуру стали быстро охлаждать, оборудование не выдержало. Сила взрыва была такова, что защитную шапку над реактором, 50-ти тонную «Елену» (кто говорит и больше), сбросило как шапку с человека во время ветра…
Перед тем как нас – летчиков и военных направили ликвидировать аварию, первые ликвидаторы – 28 пожарников, уже тушили там пожар. Но люди не знали всей обстановки, им не были предоставлены защитные костюмы. И пока они тушили пожар – вместе с паром нахватали порядка 600 рентген. А белая смерть официально наступала при 100 рентгенах. Нам же сообщили, что на электростанции произошел пожар, но его потушили и все нормально. А то, что пожарников уже повезли в Москву и через неделю они уйдут из жизни, никому знать не нужно было.
Все эти объекты являлись запретными для полетов в авиации, и мы об атомной энергии знали, как и все гражданские. Мы не представляли, что там произошло в действительности…
Мне довелось увидеть реактор рано утром 27 апреля при первой радиационной разведке. Я в то время служил в Киеве заместителем командующего по армейской авиации. Вылетел в форме, по тревоге, 26 апреля в 23.00 в Чернигов, и утром уже был на реакторе. Со всего Союза слетались экипажи и 27 и 28 апреля. Мне пришлось возглавить 147 вертолетных групп. Чтобы нейтрализовать последствия радиации, груз из смеси песка, свинца, бора и доломита весом от 3 до 7 тонн сбрасывали около недели практически бесперебойно. На сон отводилось не более 3-4 часов. Конечно, как командиру, мне нужно было сначала самому все это пройти, увидеть. И сбрасывал туда эти мешки я первым…
Первый раз, когда пролетел 2-3 секунды над реактором, термометр с 19 градусов по Цельсию резко увеличился до +60. Прибор для ведения радиационной разведки сходу зашкалил до 500 рентген. Это потом мы узнали, что в самом реакторе было порядка 10 000 рентген, а температура составляла 1200 градусов.
Спустя годы, вся эта картина до сих пор стоит перед глазами. Я помню, как вечером, посмотрев на реактор, можно было увидеть покрывающий его огненный купол. Красота неимоверная, если не знать, какую угрозу она таит за собой…
Видимо строители не учли, что здесь работа с атомной промышленностью. Крыша машинного зала была покрыта гудроном, при этой температуре там стал асфальтовый кипяток. В каждый реактор загружается порядка 192 тонн урана. Когда рвануло, все обломки упали на крышу. Мы на внешней подвеске спустили туда луноход, но он запнулся и перевернулся. Тогда стали людей отправлять на крышу, молодых парней, которые находились там около минуты, в обычной одежде, потому что химзащитный костюм ни чем уже не помог бы. Сколько из них осталось в живых? Но страха не было, об этом даже не думали. Просто выполняли свою работу…
Людей тоже не спешили эвакуировать, наверно думали, что все обойдется, а зря. Припять находилась всего в нескольких километрах от станции. Своими глазами я видел нескончаемую колонну автобусов от Чернобыля и до Припяти, в которой проживало почти 52 тысячи человек. По радио людям объявили, что покинуть город нужно примерно на неделю, брать можно было только документы, ценные вещи. Правда, одна семья умудрилась оставить родную мать, обосновывая это тем, что они ведь вернуться сюда всего через неделю. Я в это время руководил полетами с крыши 9-этажки, в 1-м километре от реактора. Старуха доползла до окна, разбила его и позвала на помощь. Мы увидели, и экипаж забрал ее, увезли. И подобных случаев хватало…»
По словам ликвидатора, в школах этому страшному событию внимание почти не уделяется, а это история, которую мы должны знать и помнить. «Когда я прихожу поведать детям о случившемся на ЧАЭС, я всегда говорю, что будут рассказывать, пока им не надоест слушать. Пока они не начнут шушукаться, отвлекаться. Но этого не происходит. Дети по 45-50 минут не шелохнуться. Им это ново, им не рассказывают, а они должны знать свою историю», - говорит Борис Нестеров.
«Но часто встречаются школьники, которые думают, что Чернобыльская катастрофа - это было и прошло. Приходиться объяснять, что поколение наших детей, внуков, и даже правнуков будет испытывать эту радиацию не себе еще много лет. Ведь период распада некоторых радиационных элементов продолжается миллион лет, а сотня лет нашим детям точно обеспечена.
В наши дни, к сожалению, городская власть не оказывает должного внимания пострадавшим в результате чернобыльской аварии. Да и раньше повсеместно встречалось безразличие. Мало того, что людей не информировали о катастрофическом воздействии радиационного излучения, они шли на верную смерть, так и своевременные меры по эвакуации, предостережению не были приняты. Когда пролетало радиационное облако над столицей, в эти дни там проходил велопарад. Да и парад 1 мая прошел без изменений, по плану…
Обижает то, что за границей с большим уважением относятся к ликвидатором, нежели наша власть. Даже в Фокусиме при аварии по причине стихийного бедствия, ликвидатором платили 5000 долларов за день. Я только в 2003 году узнал, что было постановление ЦК КПСС, Совета Министров о том, что нам должны были платить, но никому ничего не платили…
Власть должна отдать должное тем, кто взял на себя ликвидацию, кто пережил катастрофу, а этого нет. Многие сейчас уходят из жизни, мало кого осталось в живых. Больно. И больно за тех, кому приходиться у власти выпрашивать помощь на элементарные лекарства. Люди жизнь, здоровье отдали, а власть не ценит. Когда я делал третью операцию - устраняли опухоль (всего мне делали пять операций), меня врач так сразу и спросил, будем ли мы ждать чернобыльского разрешения? Но т.к. его можно и не дождаться, я пошел и сам купил два ящика медикаментов на 10 000 грн.
На Херсонщине проживает всего-то 1680 чернобыльцев. Неужели им так трудно помочь? Даже в Николаеве, накануне 32-й годовщины со дня аварии, власть выделяет пострадавшим по 2000 грн каждому, а у нас - ноль. Общественные организации пытаются взывать к совести власти, но она пока проявляет только пассивность.
В этот памятный день я бы пожелал всем чернобыльцам здоровья, а главное - держаться вместе, помогать друг другу, объединяться. Потому что только вместе можно повлиять на власть, общественное мнение, а главное – наше будущее поколение. Катастрофические ошибки прошлого нельзя допускать».