Херсонец заворожил Президента
Вода сверкает, переливается на солнце, так и манит опустить руку в прохладную глубину, в которой просвечивают водоросли. Останавливает лишь одно: эта речка нарисована, а так привлекательно-мастерски её изобразил художник, наш земляк Павел Тишин
Вода занимает в его творчестве особое место. Автор полушутливо объясняет это тем, что по знаку зодиака он – Водолей. Она есть на очень многих его картинах: то ли тихая заводь в тенистых зарослях, то ли привольная Десна, впадающая в Днепр. И, конечно, море – и бескрайняя гладь, и штормовой прилив, испытанные на себе...
- Рисовал сколько себя помню, – говорит Павел Николаевич. – Начинал с цветов – так меня в школе и знали как мальчика, который рисует цветы. Использовал всё что мог – карандаши, мел, краски. Картона и ДСП тогда практически не было, так что на стекле изображал. А потом в учебнике «Родная речь» увидел картины Василия Поленова «Московский дворик» и «Заросший пруд». Для меня это было потрясением, тогда моей мечтой стало увидеть «Пруд» и понять, какими красками написана вода. Эта картина стала для меня самой авторитетной работой с изображением воды, секретом, который я много лет старался разгадать.
Вообще Поленов сыграл значительную роль в моём становлении как художника и в целом в жизни. Например, за реферат о нём во время учебы в Киевском художественно-промышленном техникуме (сейчас – Киевский государственный институт декоративно-прикладного искусства и дизайна имени Михаила Бойчука. – Прим. авт.) с меня на три месяца сняли повышенную стипендию. Ведь написал, как думал, – что только с большевистской точки зрения изложена история искусств, и Поленов известен всего 3–4 картинами. А у этого истинного таланта есть и серии на библейские темы.
И когда Павел Тишин, уже учась в Одесском художественном училище имени Грекова, попал на практику в Третьяковскую галерею, то выбрал себе темой именно копию «Заросшего пруда». Стоял перед оригиналом в галерее, как завороженный, вспоминает он, вдохновился так, что сразу готов был за кисть браться. И таки взялся, при этом призвав на помощь смекалку и... технику.
В качестве последней выступил детский диапроектор: спроектировал изображение на холст и скопировал картину до листочка. Рисовал до часу ночи, а когда друзья с прогулки вернулись, за голову схватились – этой работы на месяц хватило бы, если бы, как положено, разбить полотно на мелкие квадратики и копировать по частям. И красками работал так старательно, что копия получилась один в один. Когда привёз «практику» в Одессу, один из преподавателей полез под холст подпись смотреть – дабы убедиться, что Тишин не украл из галереи поленовский оригинал. Таким образом за мечту детства Павел получил повышенную стипендию и уважаемый статус.
Жизнь подтвердила, что настоящий талант не останется невостребованным. Работы Павла Тишина сегодня можно встретить во многих странах мира. Например, в Германии. Первый раз он побывал там ещё в 1982 году – в Берлине на экскурсии от управления культуры. Потом в Лейпциге участвовал в выставке стран-членов СЭВ – ездил как художник-дизайнер.
- В 1992 году нищета была страшная, – вспоминает Павел Николаевич, – я ушёл из Союза художников. Работы не было, кому позволяла национальность, уехали за бугор. Однокурсники разошлись – кто стал таксистом, кто сторожем, ведь надо было семьи кормить. А я поехал с оказией продавать картины за границу. Сначала в Польшу, потом в Германию – к друзьям, оставшимся с 1982 года. Они способствовали появлению заказов, в частности, по реставрации средневековых замков или вилл богачей.
Например, в 2010 году, когда имя Тишина уже было достаточно известным, его пригласили расписать особняк для зажиточных немцев. Заказчица – немка родом из Сибири – пожелала, чтобы вокруг была Сибирь. Вторые захотели «райскую» спальню, третьи – классическую гостиную. «Заказы идут – и просят так нарисовать, чтоб остальные сдохли от зависти», – смеётся Павел Николаевич.
А вот в Сербии он расписывал собор. Бывший однокашник Владимир Теодор, ставший потом иеромонахом под именем Зенон и возглавлявший иконописную школу под Москвой, пригласил Тишина восстанавливать картины казацкого христианского монастыря. Здание это в годы Второй мировой фашисты отдали мусульманам – в отместку за то, что многие воспитанники приюта воевали с нацистами.
Росписи тогда закрасили известью, а несколько лет назад взялись восстановить их.
Кроме того, картины Павла Тишина давно знают в Канаде. Ещё в конце 1990-х министр культуры Канады украинского происхождения увидел в Киеве на выставке работу на казацкую тематику и приобрёл её. Хлеба, изображенные Павлом Николаевичем, «колосятся» даже у шведского короля. Когда тот с визитом посещал колонию шведов в Змиевке, у местных властей возникла идея подарить ему «что-то украинское». А в свите монарха подсказали: мы тут в Киеве на выставке картину вашего художника видели...
Ну и собственно в нашей столице тишинские работы украшают высокие кабинеты. Во время недавнего визита в Херсон Президент Порошенко побывал в Морской академии. И, увидев в зале заседаний картину, подаренную Павлом Николаевичем, вспомнил фамилию художника – его работа есть и в одном из кабинетов Администрации Президента. Порошенко тепло отозвался о его искусстве и хотел бы встретиться с живописцем – но того не было в Херсоне.
Так что не приходится удивляться, что работы Павла Тишина разошлись по разным городам –Николаев, Одесса, Москва. Но больше всего их, конечно, в нашем Херсоне. Художник с удовольствием рисует, часто дарит их, так что картины можно увидеть в медицинских и учебных заведениях, в банках и кафе, на предприятиях. А в Морской академии и во втором строительном училище действуют постоянные выставки. С Академией, да и вообще с морской сферой, Павел Николаевич связан крепко-накрепко.
Уроженец Курска, он и не думал, что осядет в Херсоне, – но остался здесь благодаря тому, что попал на глаза директору Херсонского судостроительного завода Всеволоду Заботину, и тот сказал: этот молодой человек нам нужен здесь!
- Правда, на судозаводе я проработал всего пару месяцев, – вспоминает Павел Николаевич, – Заботин уехал надолго, а я «завис» без жилья. Комнату в общежитии мне дали от нефтезавода, туда я и устроился инженером по технической эстетике. А когда через три года повёз от завода утверждать проект памятника Серго Орджоникидзе в художественно-производственные мастерские Союза художников, то их тогдашний директор Николай Шевчук перетянул меня к себе художником-проектантом.
За годы работы на Херсонщине Тишину довелось делать многое: фасады и интерьеры жилых помещений и административных зданий, оформлять Дома культуры, переделывать фасад нашего аэропорта (первоначальный эскиз другого художника не получил одобрения). Но независимо от должности, говорит Павел Николаевич, всю жизнь работал художником. И, без сомнения, одним из самых ярких направлений его работы было оформление судов.
- Все суда, построенные на верфях в Николаеве или Румынии для нашего порта, прибывали в Херсон, – объясняет Тишин. – Я писал портрет человека, чьим именем названо судно, плюс икону святого Николая, покровителя моряков. Поэтому, признаю, присутствовал на банкетах с руководством «Укрречфлота». И как-то говорю: знаком с вами, тесно связан с судами, а вот в море никогда не бывал! Мне отвечают: не вопрос. Я прошел медкомиссию, экстерном сдал учебный курс – и когда достроили новое судно «Олесь Гончар», я принимал его уже как матрос-моторист.
В море художник ходил фитером – это из разряда механиков плюс слесарь, сварщик. В Босфор попал – восторгался пейзажами. Но «укрречфлотовские» суда принадлежат к типу «река-море», от берега им можно ходить не далее 25 миль. Так что когда первый раз Павел Николаевич попал на таком судне в Бискайский залив, да ещё в жестокий шторм, – стоял на коленях, говорит, ругал себя, что в море понесло.
Впрочем, уже через пару месяцев после этого похода сдал экзамены (неожиданно для себя успешно – шутит) и попал на международные суда. Индийский и Атлантический океаны пересекал по 4 раза, в Бискайском заливе был раз 6.
- Команда разношерстная – 9 национальностей, – вспоминает он. – Я один говорил по-русски, английский дополнительно пришлось зубрить по ночам. Мой непосредственный начальник был китаец, его «инглиш» с китайским акцентом я абсолютно не понимал – мяукает, и всё тут! Так что он просто тыкал пальцем, показывая мой объём работ. Потом пришёл болгарин – он говорил по-русски, стало полегче. Но титул «золотые руки» я получил на корабле в английском варианте – gold hand. И горжусь, что честно заслужил его – погрешностей по моей части работы не было никаких!
А руки у Павла Николаевича и в самом деле умелые, подтверждает и супруга Татьяна. Хоть и бытует мнение, что художники живут лишь своим творчеством, в отрыве от земных забот, в случае Тишина это не так. На покупку дома он заработал, правда, своим творчеством – упорным трудом. А за обустройство взялся сам: «За всё хватается, делает – варит, красит, строит, – улыбается Татьяна Валентиновна, – только успевай останавливать. Семейный человек, хозяйственный, надежная земная опора». Вот уже лет 10 семейство достраивает дом, обустраивают участок. Помогает в этом и младший сын, который пока живет с родителями. Молодой второй помощник капитана пошел в отца – и плитку в доме сам положил, и автомобиль буквально из хлама собрал.
А за дизайн сада отвечает супруга: «Когда она всё тут сажала, я вообще был в Китае, по телефону новости слушал», – шутит Тишин. Следует признать, что зеленый ухоженный двор, созданный ее стараниями, – просто заглядение. Хотя по образованию Татьяна Валентиновна химик-технолог, художественное чутье у нее развито великолепно. Неудивительно, что Павел Николаевич называет жену своим самым искренним рецензентом и строгим судьей без подхалимажа. К ее подсказкам прислушивается, доверяя в профессиональной сфере и полагаясь в сфере домашней. С другой стороны, именно портрет супруги стал единственной неоконченной картиной Павла Николаевича: «Начал писать, а она раскритиковала. Ну я и оставил затею», – признается художник.
А сколько картин за всю жизнь вышло из-под его кисти, трудно сосчитать. Только Морской академии, прикидывает Тишин, он подарил около 40 работ. На одних, словно живая, колышется спелая пшеница. На других неспешно бежит полевая тропинка. На третьих бушуют волны – море художник начал писать как раз после того, как побывал там. А курсанты с удовольствием рассматривают холсты, предвкушая свои будущие походы. И удивляясь мастерству автора: ведь это практически волшебство, что капли краски и мазки кисти превращаются в «натуру».
- Терпение надо, – скромно объясняет художник, – но я ж Тишин, значит, это мне подходит, – шутит он и добавляет серьезно, – кропотливость нужна, усидчивость, умение отключаться от всего. У художников бывает «творческий запой» – взялся за работу и оторваться не можешь. Работая над картиной, ощущаешь себя, как на празднике. После окончания работы дня три еще сохраняется эйфория успеха. А потом... следующую напишу лучше. И так каждый раз.
А со стороны, никак с художеством не связанной, понятно: главное – получить талант от бога. Потому что ни старание, ни усидчивость без этой божественной искры не позволят рисовать так, как делает это Павел Николаевич Тишин.
