Совместимы ли гомофобия и евроинтеграция?
Если бы эта история случилась где-то в Германии, все бы возмутились с возгласами «ох!» и «ах!», но приключилось это у нас, в Херсоне, и отношение к ситуации людей, знающих о ней, далеко не однозначное.
Есть у меня один не близкий знакомый. Как-то был момент во время посиделок, разговорились о жизни, о людях, о ценностях и о жестокости всего, что вокруг. Люди, когда выпьют, сами понимаете, выкладывают все как на духу. - Вот, - говорит мой собеседник, - сидит перед тобой красивый, высокий, привлекательный парень, а по мнению общественности, я «не мужчина».
Помню, что недоумевала несколько минут, а потом в моей голове картина начала проясняться.
-Я татарин-полукровка. Мама у меня украинка. В семье у нас все традиционно восточное: еда, танцы, культура и религия. Намаз читал, плов ел, да и культуру своего народа – уважаю», - говорит он, становясь все печальнее. То ли выпитое, то ли тяжелое бремя изгоя, поглощающее его самобытность, сделали его жестоким к другим людям, да и к самому себе.
- Ориентация моя смущает и злит, вгоняет в депрессию мою родню. Отец грозит, что откажется от меня и вовсе, если не выкину эту навязанную западом, по его мнению, манию «любить мужчин». Но я ничего не могу поделать с тем, кто я есть! Самое обидное, что я потратил кучу времени на психологов, сексологов и прочих терапевтов, чьи методы были неэффективны в моем случае. Я самый натуральный гомосексуалист.
Если вернуться к началу этой истории, то я был обычным, веселым, жизнерадостным парнем, который слегка увлечен своим лучшим другом. Все началось с ревности. Когда у него появилась любимая девушка, я признался ему в том, что я гей. Он-то уж должен был меня понять, он же мой лучший друг. Но на деле он даже не выслушал меня до конца. Просто вскочил и отстранился, брезгливо глянул и сказал, что видеть меня больше не может. Я взял с него слово, что он никому не расскажет. Это был наш секрет. Но уже через неделю об этом заговорили у нас в многоэтажке, через две об этом гудел весь двор и через три узнал мой отец. Презрительные взгляды, плевки мне вслед и обидные комментарии стали для меня привычны. Я задыхался в своем городе, среди этих отсталых людей. Я просто собрал вещи и уехал в Херсон.
Меня тут никто не знал. Я просто был обычным студентом, веселым парнем и любимчиком левого крыла общаги (там жили девчонки). Так продолжалось первые два курса учебы. Потом я снова попытался стать собой и наконец без стыда сказать: «Я - гей». Друзья начали отдаляться, перестали звонить. Полгода со мной общалась лишь одна сокурсница, которая ничего страшного в моей ориентации не видела. В ноябре прошлого года, когда люди вышли на Майдан с лозунгами о евроинтеграции и европейских ценностях, я было подумал: что-то изменится. Толерантность и все такое, ну ты понимаешь? – спросил он у меня в надежде на одобрение.
А я и понимала его, и нет. И принимала его таким, каков он есть, и отвергала. Такие люди вызывают во мне чувства смешанные, непонятные, хаотичные. Но речь не обо мне.
- В общем, возвращаюсь я как-то поздно вечером домой, - продолжал парень свой рассказ. - Зашел в подъезд, а там так темно, что рук не видно. Потянулся в карман достать телефон, как почувствовал толчок в спину. Затем я услышал голоса: «Держи урода, не дай ему сбежать!». Через секунду мне скрутили руки за спиной. «Есть»,- сказал громила. Мне в лицо направили фонарь, затем я почувствовал, как чья-то рука стала рисовать маркером на моем лице. Я пытался вырваться, но эта «тяжелая артиллерия» была мне не по силам. После того, как художество на моем теле было завершено, они вытолкнули меня на лестницу и выбежали из подъезда. Когда я пришел домой, то увидел, что все мое лицо было в оскорбительных надписях «пи**р». Попытки смыть этот позор ничего не давали, маркер токсично въелся в кожу. Все, что я помню с того дня - это мой ужас и гнев от бессилия что-то изменить. Попытался выйти в магазин за продуктами; люди, видя надписи на моем лице, шарахались и косо смотрели. Я решил не выходить больше на улицу и просидел дома всю неделю, пока мне в конце концов не удалось избавиться от этой мазни на лице. Вот так получается, что люди, стремящиеся к европейским ценностям, не знают, что такое толерантность.
После этой исповеди у меня возникло двоякое чувство жалости и неприятия. Я ведь тоже одна из тех латентных ненавистниц гомосексуализма как социального явления. Как по мне, если ты гей – оставь это при себе и не делай это «венцом правды жизни». Люби тихо все, что посчитаешь нужным, не провоцируя окружающих и дай время обществу дорасти до принятия пресловутых «европейских ценностей». А что по этому поводу думаете вы?