Херсон исторический: первые промышленные производства
Начало строительства в 1778 году на высоком берегу Днепра города Херсона- первенца городов Северного Причерноморья, открыло новую страницу в освоении южных земель.
В первую очередь это касалось развития неизвестных доселе в этих краях разнохозяйственных отраслей связанных с крепостным вооружением и военным судостроением. Скажем, флотские строители с самого начала формирования отрасли, столкнулись с существенными проблемами: слишком неудобной, длительной и весьма затратной оказалась доставка грузов для оснащения строящихся одновременно с возводимой крепостью кораблей для Черноморского флота.
Первые Херсонские суда вооружались такелажем доставленным сюда издалека. Главным поставщиком канатов разного диаметра были в основном казенные канатные фабрики Таганрога.
Однако процесс доставки связанный с определенными трудностями, в первую очередь «непроходимостью» грунтовых дорог в распутицу, задерживал поспешное строительство. К тому же возрастающие объемы судостроения увеличивали потребность в продукции канатного производства. Ведь для одного только, первенца Черноморского флота линейного 66-ти пушечного корабля «Слава Екатерины» требовалось ни как не меньше 20 километров различных канатов!
Еще хуже дело обстояло с транспортировкой в Херсон тяжелых пушек отлитых на Брянском медеплавильном заводе, которые приходилось доставлять в южный край за 750 верст. Пожалуй, единственное, с чем не было в Херсоне проблем, так это с корабельным лесом, поставляемым сюда плотами, через опасные днепровские пороги с лесистых верховьев великой реки. Как свидетельствовал о том князь Иван Михайлович Долгорукий посетивший Херсон вначале 19 века, лесом Херсон был обеспечен на многие десятилетия вперед: « На левой стороне реки берег усыпан корабельными лесами. Они лежат на открытом месте отчего немало и повреждаются. Видно или леса еще много, что нет нужды его беречь, или издержки для предохранения леса более важны, нежели сама ценная вещь. В таком случае, жаль что не оставили там множества дубов и сосен на корне, они бы еще пожили и не опоздали стать на своем месте в корабле…»
Как бы там ни было, а существующее положение дел никого не устраивало. Посему одним из первых крупных и «изрядно востребованных» производств в молодом городе стало канатное производство, основанное в конце 80-х годов 18 века.
Пожалуй ныне не многие херсонцы знают, что бульвар Мирный в дореволюционное время носил название Канатная площадь. Конечно же, тогда размеры ее выходили далеко за пределы границ современного бульвара. Своеобразным «ожерельем» площади служили многочисленные лавочки и рундуки, расположенные по периметру и на самом «пустыре», являющиеся продолжением Рыбного базара.
Однако свое необычное, не связанное с торжищем название площадь получила еще на заре основания города. Тогда одновременно с началом строительства Херсона в новом городе зарождалась новая эра судостроения. Первые херсонские суда вооружались такелажем, доставленным сюда издалека. Главным поставщиком канатов разного диаметра были в основном казенные канатные фабрики Таганрога. Однако доставка, связанная с определенными трудностями, в частности «непроходимостью» грунтовых дорог, затягивала поспешное строительство. К тому же возрастающие объемы судостроения увеличивали потребность в канатах. Для одного только первенца Черноморского флота – линейного 66-пушечного корабля «Слава Екатерины» – требовалось никак не меньше 20 километров различных канатов!
Поэтому примерно в середине 80-х годов ХVIII века по высочайшему изволению в Херсоне было основано новое производство – канатное. Оно разместилось в огромном бараке на тогда еще окраине Херсона, ставшей в наше время городским центром.
Одним из первых высокопоставленных гостей, оставивших свои записи о херсонской «канатке», стал князь Иван Михайлович Долгорукий, посетивший Херсон в 1810 году. «Канатная фабрика помещается в огромном строении на 250 саженей длины. Народ употребляется ссыльный, осужденный по приговорам в каторжные и крепостные работы. Ни на одно лицо нельзя взглянуть равнодушно, всякие черты ужасны. Печать злодейства отражает всякое сострадание», – писал он.
Корабельные канаты изготавливали из находящейся ныне в опале конопли, которую специально выращивали для этой цели. Благодаря особым свойствам волокон, которые по крепости и выносливости превосходят всех своих растительных конкурентов, да к тому же единственные из них не боятся контакта с морской водой, конопля была ценным стратегическим сырьем. К началу Первой мировой войны 1914 года Российская империя давно и прочно удерживала первенство среди мировых экспортеров пеньки, изготовленной из технической конопли.
В начале ХІХ века технология изготовления канатов была несложной, но достаточно трудоемкой и тяжелой. Коноплю сортировали и сушили под специальными навесами, «трепали» и «вычесывали» до получения волокна – пеньки, а затем уже отправляли на фабрику, где из нее вили канаты.
Как это происходило на херсонской «канатке», хорошо и подробно описала в книге «Заметки и воспоминания русской путешественницы по России в 1845 году» Олимпиада Петровна Шишкина – писательница, фрейлина дочери императора Павла І и жены императора Николая І: «Нам предложили ещё посмотреть принадлежащий морскому ведомству канатный завод. Я подумала, что это будет для нас совсем лишним, и только из вежливости не отказалась от сделанного предложения, за что и была награждена. Одно отделение, где вьют канаты, шириною 12 сажень (25 метров. – Прим. авт.), а длиною 240 (514 метров. – Прим. авт.), без малого полверсты, заслуживает особенного внимания. Я невольно остановилась в дверях, не видя противоположной стены и не понимая, как может держаться кровля на таком пространстве. Но здание, хотя деревянное, очень прочно, и никто в нём не помышляет об опасности. Внизу о четырех лошадях машина, от которой вверху огромное колесо вертит один человек, а 12 прядут пеньку руками, обвертывая их толстым сукном, чтобы не попадала кострига. В другом отделении на полу два отверстия: в одно бросают пряжу в огромный котел с кипящей смолою, в другое она поднимается на машину, которая вмиг досуха выжимает её. Я закричала от ужаса, увидев, что один работник по локоть опустил руку в смолу; я была уверена, что она у него отвалится. Но он, смеясь, показал, что она невредима, и прибавил, что хотел позабавить нас, что кипящая смола как парное молоко, но когда она только закипает, или начнет простывать, то уже нельзя с нею шутить. Признаюсь, не знаю, как объяснить теперь понятнее, хотя в старые годы я училась в Смольном физике».
К тому времени каторжан на канатном производстве заменили уже свободные горожане из рабочих морского экипажа и адмиралтейства, число которых доходило до 500 человек (самое крупное предприятие Херсона). Рабочие селились вблизи своего производства, а потому улица, где располагались их нехитрые хатки-мазанки, стала называться Канатной (потом – Сельской, а с 1920-х годов – Полякова). В среднем за год на канатном предприятии перерабатывали до 90 тысяч пудов (примерно 1475 тонн) пеньки на сумму до 200 тысяч рублей. Кроме казенного завода, на территории города действовало еще несколько подобных частных предприятий, годовая стоимость продукции которых была менее значительной.
В 1853 году Херсонский адмиралтейский канатный завод был переведен в Николаев. Его огромные здания выкупила городская управа для расселения войск местного гарнизона.
Следующим «серьезным» предприятием Херсона стал устроенный на территории крепости литейный завод. Потемкин давно уже вынашивал сию идею, подыскивая удобное для строительства завода место и подходящего исполнителя своих планов. Главным претендентом, намеренным за свой счет воплотить идею Светлейшего в жизнь, оказался представитель одного из старинных родов московского первогильдейного купечества, секунд-майор Ассон Струговщиков. ( Секунд- майор четвертое должностное лицо в полку. Заведовал строевой и караульной службой. Прим.авт.)
Как следует в дальнейшем из доклада вице-адмирала Н. С. Мордвинова адмиралтейской коллегии: «Прошедшего 1790 г. апреля 17 дня секунд-майор Ассон Струговщиков … обязался соорудить собственным своим коштом литейный пушечный завод в Херсоне, и из 100 000 пуд. казенной меди, в течение трех лет, делать на оном орудия разных калибров, с тем условием, дабы ему от каждых 40 фунтов на угар по 10, да за работу и на всякие при деле издержки по 5 фунтов дано было; прочие же 25 фунтов в вылитых годных орудиях обращать в казну…»
Если учесть, что сырьем для нового литейного производства, при полном отсутствии иной базы, служили непригодные и отбракованные пушечные орудия павших турецких крепостей и уже бывший в употреблении прочий металл, то как видим, соглашение оказалось весьма выгодным для майора предпринимателя.
За устройство нового предприятия взялись споро и серьезно.
В восточной части Херсонской крепости были устроены две плавильные печи. По соседству в специально построенных зданиях установили дорогостоящие машины для обточки и сверления. Здесь же рядом расположилась кузня, мастерские и другие подсобные помещения. Литье орудий осуществлялось под управлением специально приглашенного литейного мастера Неймана, который командовал вольнонаемными мастерами. Для исполнения же тяжелых, подсобных работ привлекались солдаты крепостной мастеровой команды.
Первые херсонские пушки Струговщикова, прошедшие тщательное испытание, заслужили самую высшую оценку канониров. И всего лишь за первых пять месяцев существования предприятия ( май-сентябрь), было изготовлено и испытано 88 орудий. Впоследствии темпы производства были ускорены, и литейный завод стал производить до 25 пушек в месяц. И к окончанию срока контракта в сентябре 1793 года на заводе Струговщикова было изготовлено 431 артиллерийское орудие.
Неизвестно, как бы развивалось литейное производство в Херсоне дальше, однако жизнь внесла свои коррективы. Заводу оставалось, согласно контракту, переработать всего 6,5 тысяч пудов казенной меди, когда внезапно скончался его основатель. Оказавшаяся наследницей серьезного производства, вдова Струговщикова, поспешила обратиться в адмиралтейство с просьбой принять завод в государственную собственность.
Получив статус казенного предприятия, производство претерпело ряд реорганизационных изменений, касавшихся в основном состава и квалификации его работников, переведенных из Сухопутного в Морское ведомство.
И хотя литье артиллерийских орудий, как и прежде оставалось приоритетным, однако теперь завод был в большей степени приспособлен для производства различных иных судовых деталей и прочей мелочи. В том числе и медных гвоздей, применяемых для крепления листовой медной обшивки днища военных кораблей. Что, впрочем, в значительной мере повлияло на потерю прежней высокой квалификации производства.
Уже в начале нового 19 века обшивочные гвозди стали основной продукцией производимой заводом, а посему число работников здесь сократилось до 28 человек. К этому времени производственные помещения, в которых некогда были установлены дорогостоящие машины для обработки стволов пушек, обветшали настолько, что по свидетельству конторы Херсонского порта: «… подвержены падению, а некоторые совсем уже развалились и машины, по упадению крыши, находятся без всякой от дождя защиты».
Парадокс- важное, серьезное промышленное прпредприятие, чья продукция вполне могла бы быть востребованной в молодом городе, приходит в упадок и основательно разрушается! Как это знакомо нам в нашем ХХ1 веке…
Наконец, в декабре 1809 года, один из бывших компаньонов Струговщикова, купец Щукин, обратился по инстанции с прошением о передаче литейного производства в его руки, причем мотивация его была весьма патриотична: «…для приведения в прежнее состояние, чтоб делано на оном что надобно будет для морской артиллерии и всего флота дельные вещи, делать листы для обшивки кораблей».
Сырьем для завода, как и прежде, должен был служить чугунный и медный лом, в изрядных количествах скопившийся на складах Черноморских адмиралтейств. Однако, высокого покровителя, каким был князь Потемкин для Струговщикова, к этому времени уже восемнадцать лет покоившийся в склепе херсонского Екатерининского собора, у Щукина не нашлось. А посему, в благом деле ему было отказано. Меж тем, некогда сильное литейное производство продолжало хиреть…
В январе 1824 года Главный командир Черноморского флота и портов вице адмирал Алексей Самуилович Грейг, явно не знакомый с состоянием казенного завода в Херсоне, приказал изготовить 20 медных пушек малого калибра для яхты «Голубка».
Литейный мастер Мюргед, ответственный за исполнение полученного заказа, попытался разъяснить настоящее положение дел, что в сущности, ему удалось. С целью испытать возможности завода, было предписано изготовить «хотя бы три таких пушки».
Только в следующем 1825 году заказ был с горем- пополам выполнен. Три сомнительного качества пушчонки были, наконец, отлиты. Причем лишь одну из них с трудом смогли окончательно довести до конца, произведя обточку и сверление в Херсоне.
Еще спустя три года, в 1828 году, Мюргед представил Грейгу рапорт о полном обветшании производственных помещений литейного завода на территории городской крепости. И предложил проект перевода его в освободившиеся помещения адмиралтейской кузницы в западной части крепостной территории, на что требовалось «всего- то» 26 тысяч рублей- деньги в те времена, совсем не малые.
Однако, Главный командир Черноморского флота, главному мастеру-литейщику херсонского завода отказал, мотивируя свой отказ внушительностью требуемой суммы и произошедшим упразднением Херсонского адмиралтейства. Посему завод продолжил свое сонное существование на старой, разваливающейся базе.
Сменивший Грейга на посту командира Черноморского флота вице-адмирал Михаил Петрович Лазарев дал неудовлетворительную оценку деятельности херсонского литейного производства, отмечая в 1833 году, что «изготовление вещей производится не только с большой медленностью, но и сами вещи по худому качеству и дурной отделке не годны к своему употреблению».
Наконец, он же предписал в июне 1834 года, перевести завод в Николаев, в распоряжение адмиралтейской администрации. К осени того же года, годное к дальнейшему использованию оборудование было демонтировано, погружено на суда и перевезено в Николаев.
Так закончилась еще одна страничка Херсонской истории.
