Херсонский Хайзенберг, или Дядя Коля метамфетаминщик

Недавно еду я с конечной до конечной и обнаруживаю, что забыла наушники. Я подумала: что может быть хуже? Но, видимо, иногда стоит забыть наушники дома, чтобы услышать такую историю.

Два изрядно выпивших мужчины бормотали о чем-то, сидя на задних сиденьях. И тут я слышу фразу: - Ну этот, Колька-амфетаминщик… На вид им было около 70-ти, но судя по их воспоминаниям о том, как они с товарищами по университету смотрели в 74-м чемпионат СССР по футболу, где херсонский «Локомотив» облажался и занял 10-ю позицию в турнирной таблице, они лет на десять моложе.

Так вот, возвращаясь к тому самому Коле-метамфетаминщику. Пересказываю художественно, но близко к тексту.

Не было в Херсоне двора, где бы не знали этого чудо-дядю. Кто знал его Николаем Ефимовичем – химиком и биологом, а кто просто Колей – шутником и грубияном. Факт в том, что он был популярен. Прославился дядя Коля в конце 70-х, и не песни и пляски сделали его двор святыней для паломничества, а сухой "мет", который он варил и который к тому времени уже считался «вне закона».

Гидрохлорид метамфетамина выпускался в СССР вплоть до 1970-х годов в виде таблеток по 3 мг под названием первитин. Первитин применялся в психиатрической практике как психостимулятор, для лечения нарколепсии и депрессий различного происхождения. Впоследствии, приказом Министерства здравоохранения СССР от 11 февраля 1954 г. он был отнесён к наркотикам, а в 1975 году его производство было прекращено, и он был исключён из фармакопеи.

Не то чтобы "мет" был чем-то новым для людей, многие к тому времени уже давно подсели на когда-то легальный аптечный первитин или «винт», но «кристаллы» - это другое. - Другой уровень, - с важным лицом сказал один из мужчин.

В летней кухне дяди Коли разрослась целая химическая лаборатория: колбы, нагревательные элементы, сушильные и холодильные камеры. Над его домом всегда стояла желтая, смолянистая туча. Он, бывало. глядел на нее и задумчиво так говорил: - Опиаты… Варил "мет" Коля из подручных средств: аптечных лекарств, товаров химического магазина и прочего сырья. Цена на его товар была не самой низкой в городе, но и не «вырви око». Кроме того, с Колей всегда было приятно пообщаться о жизни, смерти и ненависти к буржуазии. Часто к Николаю Ефимовичу приходили не только за «счастьем», но и за дельным советом: повидав немало горя, он знал, что все на свете – пустяки, если ты жив!

Еще у дяди Коли было правило: варить "мет", но никогда не употреблять самому. Всегда он был трезвый как стеклышко и при светлой памяти, наизусть помнил всех генсеков и даты съездов партий. Но как бы чист он ни был, используемые им при варке ингредиенты испарялись, и он сам и не понимал, как стал наркоманом.

- Не стало дяди Коли в одно осеннее утро. Часов эдак в пять утра забегает ко мне его сосед Вася и говорит: все, конец, Коля взорвался!, - мужчина продолжал рассказ, все больше выпучивая глаза. Оказалось, Николай Ефимович, решил попробовать новую формулу варки и тут его тяга к познанию «забила гвоздь» в его гроб. В этот раз дядя Коля решил попробовать опасный путь получения «льда», использовав взрывоопасные химические соединения. Когда его варево взорвалось, то разнесло летнюю кухню и рядом стоящий сарай в щепки. Благо, его дом стоял далеко, в конце участка. - Дяди Коли вот уже четвертый десяток нет, а память о нем остается, - с важным и немного взволнованным видом произнес престарелый любитель "расширить сознание".

Мораль истории такова: кто яму для соседа роет, сам в нее и попадет!

Иллюстрации Екатерины Гнидаш