Как рассказала начальник отдела молодежной превенции Главного управления национальной полиции в Херсонской области Татьяна Сергеевна Пшонь, поиски начинаются сразу же, как только родители сообщают о пропаже ребенка. Даже если подросток лишь на пару часов задержался со школы. Но раз он до дома не дошел, по телефону на связь не выходит – подозревать можно все, что угодно. Поэтому по тревоге поднимают не только сотрудников “молодежного” отдела, но и, по максимуму, весь личный состав районной полиции. Большинство пропавших в области детей полиция нашла в первые же сутки. Обычно это “загулявшие” дети. Родители сходят с ума, полиция не спит, разыскивает, опрашивает друзей, знакомых, водителей. А ребенок – пошел на свидание и выключил телефон, чтобы не мешал, заночевал у друга и не хотел отвечать на звонки…
Но в 21 случае было заведено уголовное производство по статье “умышленное убийство” .
Без срока давности
Такова практика: если за сутки не смогли установить местонахождение ребенка, заводят уголовное производство, открывается оперативно-розыскное дело. Данные о пропавшем вносятся во всеукраинскую единую информационную базу: как выглядит ребенок, в каком районе пропал, когда видели его в последний раз, во что был одет, особые приметы. Если в каком-то городе, в любом регионе Украины, сотрудник полиции найдет ребенка и внесет его имя-фамилию в эту базу, на экране сразу высветится: “Внимание: розыск”. А здесь, в области, к поискам подключается уголовный розыск и, при необходимости, кинологи. Дома у пропавшего берут вещи с биологическими образцами для дальнейшего выведения формулы ДНК (как правило, это зубная щетка, расческа либо нестиранное нижнее белье). Получают через суд разрешение узнать о последних мобильных звонках пропавшего, ищут и опрашивают свидетелей. А о результатах работы ежедневно докладывают в министерство.
Поиски продолжаются до тех пор, пока ребенка не найдут. И неважно, сколько на это понадобится времени: неделя, месяц или годы. Такие дела – без срока давности. На территории нашей области нет ни одного ребенка, розыск которого не дал бы никаких результатов.
– Из 21 пропавшего ребенка мы тоже всех нашли, но чуть позже, –продолжает начальник отдела молодежной превенции. – Одну девочку, к сожалению, убитой. Бывают и такие страшные случаи. Это то дело по Бериславу, где гость украл четырехлетнюю малышку из дома. Искали мы ее четыре дня. Помогали и охотники, и рыбаки – вся деревня. Прочесывали балки, лесопосадки, обошли все заброшенные дома, все чердаки, подвалы… Мы изначально подозревали, что ее забрал взрослый мужчина, поэтому искали и девочку, и его. Пересматривали видеозаписи на автовокзале – куда, в какое направление могли уехать. Опрашивали всех водителей молоковозов, которые ездят как раз ранним утром – может, видели что. Первым нашли подозреваемого, а он уже указал, где находится труп ребенка. Спрятал на берегу реки, забросал камышами... Три года назад тоже девочку убили, одиннадцатилетнюю. Ее тело нашли на свалке. Это дело до сих пор не закрыто, убийца не найден. А остальные дети, слава Богу, все живы, здоровы.
Местонахождение последних двух подростков, 14 и 15 лет, установили буквально на днях. Один из них херсонец, второй – из Олешек. Как оказалось, мальчишки ушли из дома еще летом. А родители подали заявление только перед началом учебного года (ведь из школы придут и начнут спрашивать, почему ребенок туда не ходит). И при этом даже не смогли назвать, как давно не видели своих детей. То ли две недели, то ли – три...
А когда ребенка находят, в единую базу вносят коррективы, что местонахождение установлено. Но информация, что он находился в розыске, все равно остается. И в любое время можно посмотреть – сколько раз ребенок сбегал из дома, каким райотделом разыскивался, где и когда его находили.
«Чемпионы» побегов
Примерно четвертая часть разыскиваемых детей – “постоянные клиенты” информационной базы. Сбегали из дома по два и более раз. Есть среди них и “чемпионы”. Так, семнадцатилетний Владимир* из Херсона только в течение этого года в розыске находился 11 раз.
– И каждый раз его искало очень много людей, – рассказывает Татьяна Пшонь, – как личный состав Комсомольского районного отдела полиции, так и Херсонского. Потому что он то у мамы живет, то у бабушки. Искали и сотрудники из превентивного блока, и из уголовного розыска, и сотрудники областного управления полиции. И каждый раз, когда он путешествовал по Украине, за ним мои сотрудники ездили, привозили. Это очень большие расходы. Последний раз его привезли из Полтавы, до этого – со Львова. Как минимум, едут три сотрудника. А это – билеты, суточные, проживание, билеты на ребенка, деньги на его питание. И это – только когда его местонахождение уже установлено. Кроме того, по каждому факту проводится отработка на территории города и области, тратим солярку, бензин. Это касается не только Владимира, но и всех беглецов. А если и привлекаем к ответственности нерадивых родителей, которые не уделяют должного внимания своим детям, то наказание – штраф от 17 до 51 гривни. И, к слову, последний раз мама о пропаже Владимира даже не заявляла. Мне коллеги позвонили из Полтавы, спросили, нет ли сейчас такого парня в розыске. Я им говорю, что он “постоянный”, но не в данный момент, заявления не было. Попросила парня в реабилитационный центр поместить, пока проверим информацию. Приезжаем к маме, спрашиваем, где сын. А она: “А как вы его прошлый раз привезли, так через два дня он и сбежал. А зачем подавать в розыск? Все равно убежит”... Но ведь за это время с ним любая беда могла случиться!
Владимир на расспросы полицейских обычно отвечает, что уходит из дома, так как ему там находиться тяжело. Однако на самом деле парень страдает психическим расстройством, параноидной шизофренией. Для общества он абсолютно безопасен, скорее – опасен сам для себя. Он периодически слышит голоса, которые говорят, что ему надо куда-то ехать. И он берет рюкзак и едет. Сейчас беглеца поместили на лечение в психиатрическую больницу в Степановке. Социальные службы собирают документы для помещения его в интернат. Может, там он будет не только в безопасности, но и обретет душевный покой.
Сколько беглецов, столько и судеб, и столько историй. Но, как говорит начальник отдела молодежной превенции, многие родители не знают и даже не интересуются, с кем ребенок дружит, где он ночует, за что живет. Некоторые привычно отмахиваются: “А что с ним случится? Нагуляется и придет”. Причем возраст ребенка роли не играет. Так, семилетнюю девочку в Белозерке искали все, кроме мамы. Малышка и раньше ночами гуляла по улице одна. А тут построила шалаш в кустах, листьев настелила и там спала. О том, что ребенка с вечера нет дома, мама утром обнаружила. А на вопросы полиции, почему в позднее время ребенок сам бродит, почему девочке должного внимания не уделяется, мама равнодушно “парировала” : “А что я сделаю, если у нее гены такие”. Причем, какие “гены” – пояснить не смогла.
Неопознанные родители
Кроме пропавших детей, в единую базу вносят и неопознанные трупы. И до сих пор в ней числится неопознанным ребенок, тело которого обнаружили 15 лет назад, 30 августа 2001 года. Его нашли в районе железнодорожного вокзала Херсона, в канализационном люке, с многочисленными ранами, нанесенными, судя по экспертизе, отверткой. Тогда за его убийство осудили трех подростков, с которыми он ранее собирал металлолом. Но уголовное дело до сих пор не закрыто: кто этот мальчик – не установлено. Никто из его родственников не подавал заявление о пропаже. Были отработаны все интернаты, все неблагополучные семьи – но и там такой ребенок не пропадал. Не смогли найти родственников погибшего и коллеги из других регионов страны. Наши сотрудники полиции тоже помогают коллегам из других городов в розыске пропавших, установлении личности ребенка. Так, пару недель назад за помощью обратились одесситы. Просили проверить, есть ли у нас в области пропавший мальчик в возрасте от 2 до 4 лет. Его выявили в Одессе, с колото-резаными ранами головы. Знает только свое имя, Владимир. Больше никаких данных о себе сообщить не может. По всей области опрашивали людей – может, видели такого мальчика в семье, может, пропал, а родители скрывают. Но такую информацию никто не подтвердил.
– Сейчас мы также устанавливаем родителей шести детей и их местонахождение, – рассказывает Татьяна Пшонь. – У детей мама одна, а папы – разные. Младшему ребенку 4 месяца. А старшему, Валере, 12 лет. Он тоже у нас постоянный беглец. Этим летом несколько раз ловили его с младшим братом (9-ти лет) в Лазурном, Скадовске, Железном Порту. Там они читали стишки, за вещами присматривали, выполняли разные мелкие поручения. Отдыхающие им за это деньги давали, на еду хватало. Ночевали на берегу, на песке. Последний раз Валера один сбежал. Везем его в Херсон, а он: “Вернете домой – сбегу”. Определили в реабилитационный Центр в Степановке. Домой пришли, чтобы родителям сообщить, что нашли беглеца, и, заодно, посмотреть, что там творится. Семья живет на ул. Кулика, в частном секторе. Приходим – дети дома сами. Девочки говорят, что папа куда-то утром ушел, а мама бросила их месяца два назад, сказала, что не хочет с нами жить, и ушла. В доме ни газа, ни электричества. Еду готовят во дворе, на костре. Спрашиваем что кушали – утром “мивинку”. А мы к ним пришли в четыре часа вечера! А что ел четырехмесячный ребенок – вообще непонятно. Мы ничего не нашли: ни каши, ни молока. Вызвали “скорую”, младенца сразу забрали в больницу, у него, ко всему прочему, оказался бронхит. Старших детей тоже отвезли к брату, в Центр. Там их привели в порядок, отмыли, вычесали вшей, повырезали грязь с ногтей, одели и накормили. Старшие сейчас ходят в школу. А что дальше? Дети в один голос просят не отдавать домой, хотят жить в Центре. Но там они могут находиться до трех месяцев. А как дальше? Куда их определять? Возвращать домой – однозначно нельзя. Безусловно, каждому ребенку нужна семья. Но нужна нормальная семья, а не такая, откуда он бежит. Но кто согласится взять этих детей под опеку? Их же – шестеро, а по закону сестер и братьев разлучать нельзя. Да и с лишением родительских прав тоже не все так просто. Где находится мама (ей 27 лет), до сих пор неизвестно. А тут и папа пропал. Соседи говорят, он выехал в неизвестном направлении сразу же, как мы детей забрали. И больше не объявлялся. К тому же, по документам, он якобы биологический отец только самого младшенького, четырехмесячного. Возможно, еще и трехлетней девочки. Но никто точно не может сказать. А эта девочка, как и все остальные старшие дети, записаны на другую фамилию, на фамилию мужчины, который умер 10 лет назад. Получается, от него мог быть только старший мальчик. А от кого же средние дети – устанавливаем.
На свободу – «автостопом»
Часто беглецов “отлавливают” в игровых залах, в игротеках областного центра. Ночуют они, как правило, на стройках, в брошенных домах – их в Херсоне полно. Но есть и любители “дальних стран”.
– Был период, когда мы каждые выходные ездили в Николаев, – улыбается Татьяна Сергеевна. – Я уже звонила коллеге, шутила: “Ты их что, заманиваешь к себе?” . Спрашивали детей, зачем туда направлялись. Говорят: “Город посмотреть”. А из Николаева и Одессы – к нам бегут. Мы их тут многих находили. Всегда расспрашиваем, как добирались. Вот буквально недавно две четырнадцатилетние сиротки, Марина и Оксана, за ночь добрались из Геническа в Херсон. Марина сначала жила в Херсоне у тети, но бегала от нее часто. В результате тетя сказала, что не может с ней справиться, отказалась от опеки. Марину забрала приемная семья из Геническа. И что-то в этой семье пошло не так, Марина решила вернуться к тете. А Оксана тоже жила в этой приемной семье, сбежала “за компанию”. Девочки часть пути прошли по трассе пешком, часть – на попутках. Когда мы их нашли, определили в реабилитационный Центр, а потом оформили на учебу в ПТУ. Им дали общежитие, стипендию. И, по закону, теперь их официальный опекун – директор училища. У девочек сейчас все в порядке, сбегать не собираются. Но сам факт, что они шли ночью по трассе, их многие видели, но никто об этом в полицию не сообщил. А ведь мы уже столько инструктировали и дальнобойщиков, и маршрутчиков! Сама приходила на автовокзалы, просила, чтоб детей-попутчиков не брали. Или хотя бы звонили на 102, сообщили. Экипаж подъедет и позаботится о ребенке. Это однозначно без вести пропавший. А если и не так, то лучше перестраховаться, нежели с ребенком случится что-то непоправимое.
* Имена детей изменены